Бизнес-планы, счета и цифры, цифры, цифры. Хочется повеситься от всего этого. Папашка посадил его в чахлый кабинет на одном из средних этажей. Здесь нет даже кондиционера, а окно находится высоко под потолком, он даже не может увидеть улицу. Черт подери, он хочет кабинет с огромными окнами, и он его себе добудет. Ему приходилось носить на работу костюм, удавку-галстук, неудобные ботинки. Он ныл, что его все равно никто не видит, но имидж нужно было сохранять. Его раздражали люди, которые тратили свое вчера на распивание кофе на работе. С другой стороны, он понимал, что они не видят своих перспектив - то есть они знают, что выше того, что у них есть, они не заработают. Одно радовало, что никто не знает, что он сын руководителя Издательского дома. Первоначально, он думал, что это плохо, но теперь понял, что в этом есть плюсы -он столько интересного узнал, к тому же ему легче было найти друзей. Он еще пока верит в то, что они существуют.
Однако он не тусовался с этими друзьями в баре. Еще в Оксфорде один из преподавателей сказал им, что пить со своими подчиненными нельзя. Они пока еще не были подчиненными, но другой умный человек сказал, что нужно вести себя так будто ты тот, кем хочешь стать, и тогда ты им станешь. Иначе, если ты нищий, твои мечты разбогатеть ни к чему не приведут. Поэтому он вел себя так, будто он большой босс, разве что не раздавал поручения, но это до поры до времени.
После работы же все отправлялись в бар, а он к своим друзьям, вернее к подругам. Черта с два он будет пить с непонятными клерками и менеджерами, которые до ужаса скучные, а уж тем более спать с местными дивами. Офисные женщины вообще вызывали у него смех и отвращение одновременно. Он не считал сексуальными обтягивающие костюмные юбки, шпильки должны носить только стриптизерши, и точно не на скользком плиточном полу, а то ходят, семеня ножками и боясь грохнуться. Как пошло выглядят расстегнутые верхние пуговицы рубашек, проваливающийся в ложбинку кулон, подаренный любовником. При виде подобных дамочек возникала мысль, что они приходят в офис не для работы, а для секса. Один большой порнографический фильм. Впрочем, к нему дорожку они быстро забыли, даже кто-то пустил слух, что он гей, но геи тоже получили весьма жесткий отказ, а потому теперь в офисе бродила легенда о том, что Дэниел влюблен в какую-то богатую девушку, которая не может быть с ним, ну и куча вариаций на тему почему, и это не так интересно. Он не спешил распространяться о том, что вообще-то у него была жена. Он ее слишком любил, чтобы вводить в это общество.
Он купил пару бутылок вермута, пусть это и дешево, но ему нравилось - это не пафосный напиток, который делает из тебя обычного человека, а не офисную крысу, которая попивает намешанные коктейли из цветных трубочек. Он вернулся домой, переоделся в джинсы и футболку. С ней было куда интереснее, чем с этими придурками в баре, которые обсуждают свои "победы", не замечая при том, что это были все одни и те же женщины. Никакого разнообразия.
Джина была его утешением. Он ее любил, потому что она и сейчас была рядом - вот же она, сидит на диване, греется, обнимая его, и ей очень лень поднять телефонную трубку, конечно, ему же ближе.
-Да, - устало ответил он. Попросили к телефону Джину, но он, зная, что ей лень, соврал, что она спит, а оттуда ответили, что это врач, что насторожило Дэниела. Он встал с дивана и отошел к окну, оставляя ее одну на диване. А дальше все было, как в тумане, врач рассказывал ему, что он выбил-таки какие-то дорогие лекарства для Джины, которые помогут восстановить ее после аборта. Собственно, после слова "аборт" Дэниелу уже ничего не было важно.
-Значит аборт, - положил он трубку с грохотом на базу и встал над ней, скрестив руки на груди. Никогда он прежде не смотрел на нее с таким гневом и возмущением.

Говорят, что мужчины не хотят и не любят детей. Боятся. И он тоже боялся. Он боялся в большей степени того, что он ничему не научит своего ребенка, он не готов был пока чем-то с ним делиться. Он бы очень хотел, чтобы у него родилась девочка, которую можно было бы баловать всякиим нарядами, поездками в Диснейленд, отдельной комнатой с принцессами на стенах и огромным кукольным домом. Они с Джин должны были уже скоро переехать в тот дом, который совсем недавно купили, потому что в квартире жить тесновато, а Дэниел готовился к тому, чтобы возглавить Издательский дом, но она пока не знала. Конечно, она была в курсе, что он работает у отца, но он не распространятся о подробностях. Словом, он тоже чего-то недоговаривает, но это ни в какое сравнение не идет с тем, что сделала она.
В голове Дэниела мысли свернулись в трубочк и громко орут, заставляя звенеть уши. Трудно было сказать, что его злило больше всего: что она не посоветовалась с ним? что она вообще ему ничего не сказала? или то, что она убила человека? Пусть он даже не был еще человеком, а всего лишь какой-то клеткой в ее организме, но она без зазрения совести смогла это сделать и вот сидит дома спокойно обнимая мужа и готовя ему ужин. Дэниел поражался тому спокойствию, с которым она говорит, и он не мог ничего ей ответить. Он нервно взъерошил волосы, отвернулся от нее и, как тигр, стал метаться по комнате.
-Я в шоке..Джин, я в шоке от того, как ты посмела..- он разговаривал не то с ней, не то с ним. -Какого черта ты решаешь за меня? С чего ты взяла, что я посчитаю это правильным?! - рявкнул он, уже глядя ей в глаза. Это, к слову, будет первый и последний раз, когда он вообще орет. - Это вот такое у тебя понимание семейной жизни? Да, грош цена твоей якобы большой любви, раз ты такая карьеристка! Раз тебе важнее твоя карьера, а не жизнь человека! Господи, ты даже не сказала!!! Я вообще для тебя пустое место?! - а вот тут сработало мужское самолюбие. Конечно, ему было обидно, что она не делится с ним своими опасениями, переживаниями, и чуть позже, когда он хлопнет дверью и уйдет, чтобы проветриться, он будет считать себя виноватым в том, что жена ему не доверяет, но сейчас он был склонен винить во всем ее. Ведь он знает, какая она на самом деле - добрая, милая и отзывчивая, она была совершенно бескорыстной, но мечтательной, она не была карьеристкой, которой он обозвал, она всего лишь жила своей мечтой, как и любой спортсмен, как и он сам в какой-то степени, но как много лишнего человек может наговорить в порыве гнева. Конечно же, Дэниел был в гневе, причем в адском. Он ходил по комнате, изредка поглядывая только на нее, но ему не было ничуть ее жалко, он даже забыл о том, что говорил врач, что ей нужен покой, что ей нужно теперь себя беречь, чтобы у них потом родился ребенок, ведь это так сложно забеременеть во второй раз, если первую беременность прервать искусственным путем. Он хотел рявкнуть ей и проклясть ее, чтобы она никогда не смогла больше рожать, потому что она недостойна быть матерью и женой, но Бог его спас от таких страшных слов, которые так и остались мыслями в его голове.
Он любил ее и от этого становилось ее обиднее. Воде как получалось, что она-то его не любит. Ведь каждый знает, что ребенка женщина готова рожать только от любимого человека. Опять он возвращался к ссамолюбованию и жалению самого себя. Зачем Бог тогда послал им ребенка? Может быть для того, чтобы они увидели, что есть главное в их жизнях? Но они не увидят, потому что она решила все за них обоих.

И вроде бы умная девушка, но несла такую чушь, от которой волосы вставали дыбом. Ее оправдания были из разряда: я убила твою  мать, мы все равно с ней не ладили, и я не стала обременять тебя нашими ссорами. Вообще говоря, Дэниел не был сильно верующим человеком, но в каких-то моментах он опирался именно на что-то божественное. И если бы у него сейчас появился ребенок, то, наверное, он благодарил бы Бога за него. Дети не бывают нежеланными, или не вовремя. Почему она этого не понимает? Может быть, наоборот этот ребенок стал бы новым витком в их жизни? Он слишком оптимистично смотрит на жизнь.
-Чего? Чего, чего, чего ты не хотела? - он удивленно и даже с издевкой поднял брови и расхохотался в голос, несмотря на то, что она стояла и плакала. Он так не любил ее слезы - всегда обнимал, целовал ее мокрые щеки, улыбался блестящим ресницам и говорил, что все будет хорошо, от чего бы она там ни плакала. Теперь он смеялся, хотя это было скорее нервное. - Ты правда думаешь, что я поверю в эту чушь? Брось, Джин, ты даже не подумала обо мне в этот момент! Ты думаешь только о своих жестяных медальках, которые будут пылиться у тебя на полочке! - он снова стал серьезным. Нет, он не считал ее спорт плохим делом, наоборот, даже гордился ею, ее упорством, ее мужеством, с огромным удовольствием смотрел ее выступления и каждый раз вскакивал с места, когда она делала аксель или тулуп, боясь, что она может упасть и больно удариться о лед, но в сущности, это были всего лишь медали, которые не согреют в холодную ночь, которые не заставят улыбаться лет через десять-двадцать, и он искренне не понимал, как можно сравнивать медали и победы с целым живым существом, которому можно было подарить жизнь.
-Мечту? - голос стал тише. - Ты готова променять жизнь на мечту? Скажи-ка, пожалуйста, а если бы тебе сказали уйти от меня, ради мечты, ты бы ушла? Можешь не отвечать, - это был риторический вопрос, и он не хотел слышать ее лепета о том, что это не так, хотя он и не поверил бы в это. Если она так просто отказалась от ребенка и частички себя, то от него она уйдет без зазрения совести. К слову, она и начала орать на эту же самую тему. Как удивительно, но они все-таки были ближе друг к другу, чем думают, они мыслили одинаково, она знала, о чем он думает, о чем переживает и предвосхищала его вопросы. - Мне не нужна твоя долбанная защита! - проорал он, считая это несусветной глупостью Неужели она думает, что он настолько немощный или дурной, что он не нашел бы решения этой проблеме? Он сделал для себя вывод о том, что она не считала его своей опорой, она готова была решать все проблемы сама. - Хватит! Хватит! Это повторять! У тебя это прекрасно получилось! Ты сидишь и лицемерно мне улыбаешься. Ты же героиня! Спасла бедного мужа от обремененностью каким-то там ребенком. Нравится самой решать свои проблемы?! Решай! Не будет у нас детей!поверь, детка, у тебя найдется еще миллион причин, чтобы не рожать - соревнования не заканчиваются никогда! - и он еще хотел добавить, что не всем удается родить после аборта, или про возраст, но он не стал, потому что даже дыхание перекрыло, так сильно он кричал. Бог миловал от этих жутких слов, хотя само по себе заявление, что у них не будет детей, уже стояло на грани.
Он не хотел ее жалеть, да и жалости не было совсем. Он просто замолчал, отвернулся, ушел к холодильнику, в котором не нашел для себя ничего полезного. И он не уйдет сегодня шляться по улицам, не хочется. Это его квартира, ему здесь было хорошо. Он не хотел ее успокаивать, а в голове не было мыслей никаких вообще, просто пустота - и в душе тоже.

Вмиг ставший спокойным тон его с одной стороны расслаблял, с другой - пугал. Кажется, в таких голосах обычно звучит равнодушие. А он себя не слышал. Он будет еще прокручивать в голове все свои слова, но ему будет казаться, что говорил совсем не он, а какой-то другой, чужой человек. Ему бы сейчас не помешал бы стакан ледяной воды, но ее нигде не было. Они же следили за своим здоровьем.
О, нет, ему не казалось, что она его предала. Ему казалось, что она его не любит - это совсем разные вещи, и лучше бы уж она его предала, но его эгоистичное желание быть любимым пришло из далекого детства. Ведь он никогда не был всеобщим любимчиком, да и девушек было не так много, только в университете, но и там, он не распылял любовь на всех подряд. Ему казалось, что Джин его любит, его солнышко, но она просто жила рядом с ним, но не с ним.
-Да, конечно, тебе же лучше знать, как было бы, если бы...- его голос тоже был спокойным, уже не хотелось кричать. Не было смысла. Ведь дело было сделано, ребенка уже не вернуть. Он не знает, как сложилась бы их жизнь, если бы она ему рассказала. Может быть, он и правда пришел бы к тем же самым выводам, что и Джин, но история не любит сослагательных наклонений. - Не хочу, Джин. Ни видеть, ни разговаривать, - он хотел было сначала уйти куда-то прогуляться, но сказывалась усталость за день, да и не нужно ему это было. Чего он нашел бы на улице? Кучу алкоголя? Какую-нибудь щалаву, которая его пожалеет? Жалость была нужна не ему, а ей. Он всегда думал, что женщина хочет почувствовать себя матерью, что она ждет, когда в ней зародится чья-то жизнь, а всякая карьера отступает на второй план, но он ошибался, и инстинкты срабатывали не у всех.
Он вышел на балкон и закурил. Проезжавшие мимо машины, крики куда-то бегущих хулиганов, музыка из соседней квартиры - все было как в тумане, так скучно, серо и неинтересно. Что ждет их дальше? Как они будут смотреть друг другу в глаза? Он не знал, но он знал одно - он не будет рубить с плеча.
Дэниел не был слишком вспыльчивым человеком, напротив он всегда отличался спокойствием, размеренностью и продуманностью. Он трезво оценивал ситуации, он старался как можно меньше ругаться и решать все конфликты мирным путем. И он бы ее обнял и сказал бы, что они справятся с этим вместе, если бы все было случайно, то есть выкидыш, но это было осознанное решение взрослой женщины. Она не была глупой девочкой, чтобы рвать все так легко и не подумав. Значит у нее было время, значит она приходила домой, засыпала у него под боком и знала, что такая же частичка его внутри нее, и она не хочет давать этому жизнь? Зачем тогда Дэниел рядом с ней? Если ей важна карьера. В чем тогда смысл их существования рядом? Наверное, грамотно было бы сейчас предложить ей развестись, но он не станет этого делать. Третья сигарета потушилась сама собой, видимо, решив, что так ее хозяин и не выкурит ее.
Возможно, Дэниел был слабым человеком, возможно, трусливым, а может быть, он слишком ее любил, чтобы взять и хлопнуть дверью у нее перед носом в такой момент. Да, он понимал, что ей сейчас тяжело, да и врач сказал, что не все так гладко прошло, как ей того хотелось, но в то же время он был обижен и не собирался вникать теперь в ее проблемы - сама разберется, раз уж начала.
-Перезвони своему врачу, он там тебе что-то прописал, - сухо бросил он ей, усаживаясь на диван и погромче включая телевизор, останавливаясь на канале с очередным шоу, где где кто-то пытается показаться умнее, чем он есть на самом деле.